Выражаясь формальным научным языком, депрессия – это сниженное настроение. Но сниженное настроение сниженному настроению рознь. Всякий из нас за свою жизнь неоднократно расстраивался, впадал в тоску и клял свою судьбинушку на чем свет стоит, но не всякому известно, что такое настоящая депрессия. Когда ты просто расстраиваешься, то где-то внутри себя ты хорошо знаешь: это временно, это не навсегда, «просто не повезло», это ни к чему не обязывающая неудача. В депрессии же все иначе, здесь не «расстройство», здесь какая-то расстроенность, кажется, что тебя взяли и разладили, как старое пианино. Это не банальное невезение, это чувство безысходности.

То, что обычным человеком воспринимается позитивно, то, что его радует, то, что вселяет в него уверенность и надежду, на депрессивного больного действует прямо противоположным образом. Весь мир перекрашивается для него в черные тона. Уинстон Черчилль, страдавший эпизодами тяжелой депрессии, называл их «черным псом, только и ждущим, чтобы показать свой оскал». Эрнест Хемингуэй, депрессия которого завершилась самоубийством, говорил: «Это мои черножопые дни». А в песне «Роллинг Стоунз» звучат слова, отражающие восприятие жизни депрессивным больным: «Я вижу красную дверь и хочу перекрасить ее в черный цвет».

Наконец, выдающийся американский политик, великий президент США – Авраам Линкольн, мучимый депрессией, говорил страшные слова, в которых чувствуется роковая обреченность: «Я сегодня самый убогий человек из всех живущих. Если бы мои чувства равномерно распределить по всему человеческому роду, на земле не нашлось бы ни одной улыбки. Буду ли когда-нибудь чувствовать себя лучше? Не знаю». И поверьте мне, что эта фраза была написана отнюдь не для красного словца. Таково реальное, неподдельное и не наигранное самоощущение человека, погруженного во мрак депрессии.

Стоит ли останавливаться на том, что никого из этих людей нельзя причислить к «слабохарактерным» типам? А нужно ли уточнять: если даже такие, без всякого преувеличения, сильные и легендарные личности оказывались под гнетом депрессии и сдавались ей, то враг, о котором мы ведем речь, – противник серьезный и по – настоящему страшный? И наконец, надо ли теперь объяснять, что в случае депрессии мы имеем не просто сниженное настроение, а патологию, болезнь настроения? Догадываюсь, что эта формулировка звучит сложновато, но попытайтесь это понять: депрессия – это не просто сниженное настроение, а такое состояние человека, его мозга и психики, при котором само его настроение оказывается больным.

И поэтому ошибочно объяснять свою депрессию «неприятностями» (внешними причинами): мол, у меня все плохо, и поэтому мне плохо. Здесь дело в другом: неприятности, возможно, действительно нарушили нормальную работу нашего мозга и нашей психики, и именно поэтому, а не из-за самих неприятностей, мы чувствуем это свое «плохо».

Само по себе наше настроение (не больное, а нормальное) – это по большому счету просто реакция человека на внешние события и обстоятельства; это способ, которым наш организм сообщает нам о том, в какой жизненной ситуации мы находимся. Если мы испытываем положительные эмоции – значит, все у нас нормально, а внешние обстоятельства в полной мере отвечают нашим потребностям. Если же у нас эмоции отрицательные, то, значит, все наоборот: наши потребности не получили желанного удовлетворения.

Вот, собственно, ради этого и дал нам Господь наше настроение: чтобы мы были в курсе – надо нам что-либо предпринимать для выживания или не надо. И потому обычное расстройство и разочарование чужды безысходности, напротив, они нас подталкивают на поиски выхода. А вот в депрессии все иначе: здесь именно безысходность, безвыходность, безнадега. Она нас не только не мобилизует, она нас парализует. Так что, хоть сниженное настроение и является основным симптомом депрессии на самом деле, это отнюдь не простое снижение настроения.

Такова в общих чертах вся разница между простым «снижением настроения» и депрессией. Одна и та же мысль, одно и то же событие, одни и те же обстоятельства – у опечаленного рождают надежду, а у человека, страдающего депрессией, напротив, – чувство тоски и безысходности. И подходить к человеку, страдающему депрессией, с той же мерой, с которой мы подходим к расстроенному и опечаленному субъекту, неправильно. Человек, страдающий депрессией, живет в другом мире, в другом измерении, на его планете нет ни веры, ни надежды, ни любви. И если сказанное выше относится к нам, то до тех пор пока мы не избавимся от депрессии, мы не будем верить в то, что эта жизнь имеет хоть какой-либо смысл, в нас не будет надежды, что мы когда-либо станем счастливы, мы не будем чувствовать любви, будучи даже несказанно любимыми.