Старое уже интервью, но я не видел раньше. На связи хорошо известный своей дуростью депутат Федоров, вполне адекватно объясняющий суть госдумы России:
Серьезные законопроекты, даже если они и подписаны депутатами, готовятся не в стенах Госдумы. Госдума лишь принимает законы, которые поступают туда из других мест. Собственные, депутатские инициативы — это о другом. Это спектакль. Удивляться тут нечему. Вы же не удивляетесь, когда, приходя в театр, видите, как уважаемый человек, народный артист рядится в какие-то обноски и кривляется на сцене. Так и в Думе. Авторы таких законопроектов понимают, что создают их вовсе не для принятия, а для спектакля. Ни один из таких законов за последнее время принят не был.
Такие инициативы, как и театральное действо, мало кто воспринимает всерьез. Но вся наша политическая система, а вместе с ней и Дума выполняют единственную функцию — отвлекают на себя внимание общества, демонстрируя ему этот политический спектакль. Это как американская демократия, когда власть сосредоточена в одном месте, а играют в нее в другом месте.
И я бы не сказал, что такие инициативы дискредитируют нашу Думу. Ведь не дискредитирует театр, если на его сцене вместо царей будут играть шутов. Такой вот театр — такая вот Дума. Как депутат с первого созыва, я хорошо понимаю, что это орган, где заседают артисты. По этому принципу и подбирают этих людей. От них требуют именно артистических способностей, умения хорошо говорить, держаться на публике. При этом никому не нужны депутаты с ярко выраженной склонностью к стратегическому мышлению. Только люди, прошедшие такой кастинг, попадают в политическую систему, а потом и побеждают на выборах.
В Думе никому нет дела до того, кто и сколько инициатив выдал. Однако существует оценка информационной известности, которая имеет значение во время избирательной кампании. Когда депутат идет на очередные выборы, то его работу за последние четыре года оценивают, в том числе и с точки зрения информационной известности. Исходя из этого, партия решает, выдвигать ли этого человека на очередные выборы.
Далеко не всегда авторство очередной комичной инициативы принадлежит депутатам. Тут все как на сцене. Иной мастер разговорного жанра сам пишет свои монологи, а кто-то привлекает сторонних авторов. Иногда в игру вступают какие-то партийные подразделения, ориентированные на идеологическую работу и пиар. И пусть вас не удивляет, что всякое резонансное событие или новость, как правило, получает отклик в депутатских инициативах. Все как в шоу-бизнесе: утром в газете — вечером в куплете. Сегодня событие — завтра инициатива.
Главная задача политической системы — отвлечь внимание граждан от истинных механизмов принятия решений. Тут все методы хороши, поэтому чем ярче игра, тем лучше. Лишь бы люди не обратили внимания, что на самом-то деле все важные решения принимаются совсем в другом месте. Чтобы они, не дай Бог, не захотели в этом разобраться и не подумали бы влиять на принятие этих решений. Поэтому чем глупей и курьезней инициатива, чем сильнее она притягивает внимание СМИ и электората, тем больше от нее пользы.
...
Например, из того же самого материала можно узнать что Астахов–младший, кстати, родившейся в Ницце, а не в каком–нибудь грязном российском роддоме, учился в оксфордском колледже (в Англии), по словам отца (который сам закончил Высшую Школе КГБ и наверняка был против, лол), послав в него документы тайно, чтобы "получать хорошее образование".
Между прочим, Павел Астахов, являлся одним из инициаторов разбирательства по делу о гибели Димы Яковлева, из–за которого в итоге был принят, так называемый, "Закон подлецов" после чего российские сироты лишились возможности стать детьми иностранцев и получать то самое европейское или американское образование. Но это так, к слову.
Вчера Lurssen, один из самых элитных производителей яхт, подтвердил размеры новой 156–метровой яхты Dilbar (ранее проект Omar) Алишера Усманова 3 — гросс–тоннаж, которой составил 15 917 т, что делает ее лидером по показателю среди всех яхт в мире. По данным портала Yacht Harbour, лодка Усманова обогнала яхты Al Said с тоннажем 15 850 т и Azzam c 13 136 т.
Dilbar является четвертой в мире по длине. Она уступает лишь Azzam семьи шейха Халифы бен Заида Аль Нахайяна (180,6 м), Eclipse Романа Абрамовича 13 (162,5 м) и Dubai принца Брунея (162 м).
Получив короткий ответ о том, что сотрудники МЧС вывозили детей на лодках, детский омбудсмен внезапно спросил: "Ну что, как поплавали?" При этом Астахов не переставал улыбаться.
Вопрос поставил ребенка, потерявшего товарищей в страшном шторме, в затруднение. Девочка запнулась.
"Ну..." - только выдавила она.
На помощь девочке пришла женщина, находившаяся в этот момент в палате.
— Слухи какие–то. Не на что смотреть. Расходимся.
— Ха, да это только законопроект! Не примут такую ерунду.
— Ой, да эта фигня криво написана, ее даже не будут соблюдать. Что, не знаете как у нас законы работают ;)
— Да кто будет следить за выполнением этой хуиты?
— Осудили какого–то тупого замкадыша. Надо было лучше шифроваться. Со мной такого не будет, я умный.
— Это всего лишь вопросы от следака, хуйня.
— Повестка — не приговор! Я адвоката найму.
— Жизни научусь! Буду если не блатным, то мужиком — минимум! Откинусь как четкий пацан!
— А под шконкой не так уж и грязно, да и параша воняет не так сильно, как говорят. Я ж говорил — пиздят везде!
— Один раз не пидорас.
Пропаганда имеет свойство превращаться в стёб из–за смещённой системы координат у тех, кто живёт в заполненном пропагандой пространстве. Люди внутри системы не понимают, «а что тут такого?», в результате для внешнего наблюдателя всё происходящее выглядит просто комичным.
17 октября 1888 года у станции Борки (под Харьковом) потерпел крушение императорский поезд, везший в Петербург Александра III и его семью. Из 15 вагонов поезда 10 сошли с рельс и были повреждены, некоторые были разбиты в щепки; погиб 21 человек, более 40 было ранено. Императорская семья уцелела чудом.
...
Сразу же обнаружилось, что следов террористического акта нет. Никто не взрывал путь, не подпиливал рельсы, не портил паровоз. Все слухи о бомбе в поезде (весьма популярные в тогдашней обстановке страха перед террористами) на самом деле были просто чушью. Отбросив версию теракта, следствие стало заниматься версией преступной небрежности и нарушения правил эксплуатации.
Дальнейшее развитие событий было более или менее предсказуемым. В деле имелось три стороны — двор (у Императорского поезда был свой инспектор, по факту являвшийся подчиненным министра двора, отвечавший за вагоны, а реально и за расписание и скорость движения), железная дорога (отвечала за путь и паровоз с паровозной бригадой), министерство путей сообщения (определяло технические стандарты и правила, инспектировало железную дорогу). Частная железная дорога и министерство путей сообщения выступали заедино — если виновата дорога, то тогда виновато и не досмотревшее за ней министерство.
И, разумеется, участники процесса разделились на две партии и принялись валить вину друг на друга, и кроме того, разного рода обиженные принялись обвинять обидчиков. Например, купец, не договорившийся о поставке шпал на дорогу, рассказывал о том, что его более удачливые конкуренты (разумеется, евреи — дорога была поляковская, еврейская, и стремилась покупать всё у евреев) поставляют какую–то гниль, которая принимается за взятки. Простые работяги, которым платили копейки и страшно зажимали, чистосердечно пересказывали все неблагоприятные слухи о воровстве, некомпетентности и разгильдяйстве начальства, всегда популярные в рабочей среде.
Обнаружилось, что все железнодорожное дело, не исключая и императорского поезда с его отдельной (и очень большой) поездной прислугой, велось небрежно. На путь укладывали шпалы из абы какого дерева, а замену их производили нерегулярно. Геометрия пути также оставляла желать лучшего, из за многолетних осадок полотна склон, на котором произошло крушение, был много круче, чем дозолялось техническими условиями дороги, но никто этого не замечал и не желал исправлять. Паровозы на дороге были в ужасном техническом состоянии (результат жесткой экономии), и машинисты подкинули жандармам анонимную жалобу, в которой указывали, что сотрудники других депо смеются над ними из–за позорного содержания их техники.
Со стороны императорского поезда дело обстояло не лучше. Поезд не соблюдал расписания, отставал, а затем регулярно превышал все разрешенные скорости (как для самого поезда, так и для дороги в целом). К поезду были прицеплены разнотипные паровозы (поезд был тяжелым, и его тащило два паровоза), что ухудшило его управляемость. У вагона министра путей сообщения лопнула ресора, и он ехал перекошенным, причем рама вагона ударялась о буксы на тележке. Сам поезд был сформирован по соображениям комфортности, но при этом технически неправильно: в центре оказались самые тяжелые вагоны, не имевшие тормозов.
...
Что случилось: вчера, 20 июня, вечером с Никольской улицы полицейские увезли в отдел полиции Китай-Город Семена Лашкина, нашего близкого друга и музыканта группы Radio Kamerger (виолончель/вокал). Небольшой компанией (нас было трое) гуляли по Никольской, сидели на лавочке, Семен играл и пел (без подключения). К моменту как подъехала полиция (21.00) мы уже собирались уходить - никто не пел и не играл.
Семену предъявили обвинение в "организации публичного мероприятия массового одновременного пребывания граждан в общественных местах" (статья АКо 20.2.2 п.1). Штраф - от 10 до 20 тысяч рублей по решению суда. Очевидная картина пустой улицы полицейских не остановила. С угрозой "отвезти силой" полицейские посадили Семена с виолончелью в машину и увезли в отделение.
В итоге: после полуночи его отпустили без музыкального инструмента. Виолончель осталась в отделении как вещественное доказательство "преступления" Семена - до суда, который назначен на 28 ИЮНЯ!
Вот такая история. Я в шоке до сих пор. Страшно, когда не знаешь своих прав. Страшно, когда тобой манипулируют и угрожают "люди в форме". Страшно, когда выставляют тебя полоумным идиотом и на очевидные вещи закрывают глаза.
Страшно, когда количество остановившихся прохожих числом 10 человек - называют организованной толпой.
До суда (невероятно в принципе произносить это слово) - неделя. Всю неделю музыкант будет без своего инструмента - до выяснения подробностей преступления, понимаете? За эту неделю у Семена и его группы должно произойти 4(!) выступления...
Первые 30 минут он в основном вспоминает свою пионерскую юность и истоки интернета. Не скучно, но если вы при этом присутствовали и у вас мало времени, то можно и не смотреть. А вот потом начинается более актуальное.
Если вдруг видео снесут, ищите на ютубе по "Журналист Антон Носик 18 июня 2016 г."
«Осужденный 21 марта 2015 в подвальном помещении многоквартирного дома в присутствии 15-20 человек, обратился к ним с призывами к осуществлению экстремистской деятельности путем публичного исполнения музыкального произведения. Текст исполненной песни содержал призыв к насильственным действиям», — отмечается в сообщении ведомства.
Мужчину признали виновным по 280 статье Уголовного кодекса («Публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности»). Отбывать наказание осужденный будет в колонии строгого режима. Также ему запретили публично выступать в СМИ, на публично-массовых мероприятиях, а также размещать в социальных сетях любую информацию в течение трех лет.
На первый взгляд, начинать разговор об институциональной экономике с человека — странно. Потому что в экономике есть фирмы, есть правительства и иногда, где-то на горизонте, есть еще люди, да и те обычно скрытые под псевдонимом «домохозяйство». Но я сразу хочу высказать еретический взгляд: никаких фирм, государств и домохозяйств нет — есть разные комбинации людей. Когда мы слышим: «Этого требуют интересы фирмы», — надо всего лишь немножко поскрести пальцем и понять, чьи интересы имеются в виду? Это могут быть интересы топ-менеджеров, интересы акционеров, интересы каких-то групп работников, интересы владельца контрольного пакета акций или, наоборот, миноритариев. Но в любом случае нет никаких абстрактных интересов фирмы — есть интересы конкретных людей. То же самое происходит, когда мы говорим: «Домохозяйство получило доход». Да ведь тут начинается самое интересное! Потому что в семье идет свой сложный распределительный процесс, решаются очень непростые задачи, в которых участвует множество различных переговорных сил — дети, внуки, старшее поколение. Поэтому в экономике мы никуда не уйдем от вопроса о человеке. Это обычно называется «положением о методологическом индивидуализме», но название это крайне неудачно, потому что речь идет совершенно не о том, индивидуалист человек или не индивидуалист. Речь идет о том, существует ли в общественном мире что-нибудь, что не складывалось бы из различных интересов людей? Нет, не существует. Тогда надо понимать: а какой он, этот человек?
Отец всей политической экономии Адам Смит считается автором модели человека, которая гуляет по всем учебникам и называется Homo economicus. Я хочу выступить в защиту великого прародителя. Надо помнить о том, что Адам Смит не мог преподавать на кафедре политической экономии, потому что в его время такой науки попросту не было. Он преподавал на кафедре философии. Если в курсе политической экономии он рассказывал про человека эгоистического, то в курсе нравственной философии у него были положения о человеке альтруистическом, и это не два разных человека, а один и тот же. Однако ученики и последователи Смита уже не преподавали на кафедре философии, и потому в науке образовалась весьма странная ущербная конструкция — Homo economicus, которая лежит в основе всех экономических расчетов поведения. В огромной степени на нее повлияла французская просветительская философия XVIII века, которая сказала, что сознание человеческое беспредельно, разум — всесилен, сам человек прекрасен, и если его освободить, то все кругом процветет. И вот в результате адюльтера великого философа и экономиста Смита получился Homo economicus — всеведущая эгоистичная сволочь, которая обладает сверхъестественными способностями по рационализации и максимизации своей полезности.
Эта конструкция живет в очень многих экономических работах XX и XXI веков. Однако человек, который преследует исключительно эгоистические цели и делает это без каких-либо ограничений, потому что он всеведущ, как боги, и всеблаг, как ангелы, — это нереальное существо. Новая институциональная экономическая теория корректирует эти представления, вводя два положения, которые важны для всех прочих построений и рассуждений: положение об ограниченной рациональности человека и положение о его склонности к оппортунистическому поведению.
... Зачитать целиком: Homo oportunisticus
Недавно в моем блоге мы играли в мудаков. Играть в них смешно и просто. Как я раньше не додумалась?
Комментатор первого уровня пишет какую-нибудь совершенно невинную фразу, в которой сложно найти что-нибудь плохое, а комментаторы второго уровня в ответ придумывают максимально мудацкие, обесценивающие, унизительные и обидные комментарии. Такие, как получает и вне всякой игры практически любой, осмелившийся рассказывать в блоге хоть что-нибудь о своей жизни.
Я например, написала: «Я получила Нобелевскую премию за открытие лекарства от рака». Мне отвечали:
– Пфф, настоящий ученый никогда не стал бы хвастаться!
– Это потому, что у вас мужика нормального не было.
– Ну евреи у власти опять своим награду дали, в чем новость?
– Мужчина бы это сделал в два раза быстрее!
– Лучше бы демографию улучшила, могла уже шестерых родить!
...
Игра собрала около трех тысяч лайков, семьсот пятьдесят комментариев и бесчисленное множество перепостов. О ней написало и рассказало несколько известных новостных ресурсов, и вот сейчас рассказывает SNCmedia.ru – думаю, это серьезный показатель того, насколько эта, казалось бы, незначительная тема актуальна в нашем мире. Мастерское обесценивание – это то, в чем достигли истинных высот наши родители, и что продолжают делать многие – по отношению к другим или по отношению к себе. Например, я в одиннадцать лет написала первую статью, которую опубликовали в настоящей взрослой газете. И даже деньги заплатили! Их хватило на полтора «сникерса» – невероятная ценность по тем временам. Я немедленно села печатать следующий текст. Дедушка (безумно гордый моей работой) ходил вокруг и приговаривал: «Интересно, а вот твой гонорар хотя бы окупает бумагу, которую ты потратила на написание статьи?..»
В чем же guilty pleasure?
Помимо того, что читать комментарии было невероятно, гомерически смешно, они несли в себе огромный терапевтический эффект.
Во-первых, стало очевидно, что уничтожить, обесценить или высмеять можно абсолютно все и абсолютно всех. Что бы ни происходило в вашей жизни, каких бы высот вы ни добились, всегда найдется кто-нибудь, для кого это все будет не так, недостаточно и «мужика бы ей хорошего». Кажется, что на свете есть целая категория людей, в глазах у которых стоят будто бы кривые зеркала, искажающие все вокруг. Превращающие красоту в уродство, счастье – в хвастовство, гордость – в снобизм, альтруизм – в меркантильный тайный умысел. Подобные комментарии вообще ничего не говорят о предмете разговора. Но очень многое – о его авторе. Общение с подобными – токсично и в больших дозах способно отравить и испортить даже самую счастливую судьбу.
Во-вторых, переход обидного, унизительного и оскорбительного в ранг комичного – крайне полезная функция, лишающая агрессоров большей части их силы. Становится удивительным, как некоторые люди могут на полном серьезе, не в рамках шутки или игры, оставлять подобные комментарии. Не важно – в реальной жизни или в «Фейсбуке».
...
At the height of the Depression, several thousand American emigrants left New York on the decks of passenger liners waving goodbye to the Statue of Liberty, bound for Leningrad.
Over 100,000 Americans had applied for jobs working in brand new factories in Soviet Russia, ironically built for Stalin by famous American industrialists such as Henry Ford.
Those American emigrants who entered the "workers' paradise" were certain that they were leaving the misery of unemployment and poverty behind them. They considered themselves fortunate.
Their optimism would prove to be short-lived. Most were stripped of their American passports soon after their arrival.
Considered suspect by Stalin's paranoid totalitarian state, the foreigners were swept away in the Terror.
The American jazz clubs, the baseball teams, and the English-language schools set up in cities across the USSR, would quickly vanish with them.